|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
Рассказы
07 мая
2012 года
Весеннее
обострение
Иван Сергеевич Кукин, приличный мужчина невзрачной
наружности, сорок трёх лет отроду, инженер тепловозостроительного завода, в
восемь часов двадцать пять минут утра открыл входную дверь привокзальной
забегаловки со стилизованным по старину игривым названием "Трактиръ" и
шагнул внутрь. Подойдя к буфетной стойке, он привычно взглянул на полки с
бутылками и так же привычно вздохнул.
- Здравствуйте, - вежливо сказал он буфетчице Тамаре,
пышногрудой,
видавшей виды женщине с двумя золотыми зубами на верхней челюсти. Тамара, не
закрывая рта рукой, хищно-привычно зевнула и одновременно
кивнула.
- Сто пятьдесят и бутерброд с селёдкой, - обидевшись на
её
невоспитанность, сухо произнёс Иван Сергеевич. Он был эстетом, противником
насилия в быте и не терпел
плебейского поведения,
особенно со стороны социально не близких ему людей.
Тамаре его утончённая обиженность была до большого
фонаря и по большому барабану, поэтому она без
всяких эмоциональных ответных действий со своей стороны налила искомое и
подвинула бумажную тарелку с селёдочным бутербродом.
- Спасибо, - всё так же сухо поблагодарил Иван Сергеевич
(воспитание не позволяло ему нарушить общепринятые нормы социального
этикета),
отсчитал деньги, и, взяв в одну руку стакан, а в другую - тарелку,
повернулся к
залу, решая куда присесть.
- А я тебе говорю, что это уравнение решается с
расчленением
корня! - услышал он громкий, уверенней в своей правоте, мужской голос от
одного
из столиков справа, где сидели трое мужчин весьма благообразного вида, но
уже довольно
поддатых.
- Засунь себе этот икс-кью-пи знаешь куда? - решительно
потребовал другой голос, принадлежащий субтильного вида мужчине, похожего на
артиста Филиппова из кинофильма "Двенадцать стульев". - Ты ещё теорему
Пифагора вспомни!
Математики, уважительно подумал Иван Сергеевич. Алгебра,
арифметика, научный коммунизм... Или шизофреники. У них весной всегда
обострение.
- Сергеич! - услышал он громкий голос от окна и повернул
голову на звук. Звук принадлежал некоему мужчине, которого звали Миша, и он, насколько помнил Иван
Сергеевич, работал сцепщиком в
вагонном
депо. Миша, несмотря на не совсем молодой возраст, был поджар и мускулист,
а,
кроме того, страдал хронической тягой к спиртному, что его, как истинно
трудящегося человека, честно кушающего свой хлеб, совершенно не тяготило.
Познакомились
они несколько лет назад здесь же, в
распивочной, а позднее, в одной из приватных бесед, выяснилось, что и живут
в
одном подъезде, только Иван Сергеевич на пятом, а Миша - на втором.
Неожиданный
сосед и собутыльник Ивану Сергеевичу нравился: он всегда был бодр и
энергичен,
и никогда не поддавался алкогольной депрессии, весьма характерной для
посетителей заведений подобных уровня и пошиба. Правда, имелся один
неприятный
нюанс: от Миши всегда воняло свежескушанным луком, запашком, конечно,
преомерзительнейшим, зато, как объяснял он сам, лук - это витамины и
великолепная
профилактика кариеса - настоящей зубной эпидемии современного
человечества.
- Иван Сергеевич! - повторил Миша всё так же громко и
сделал
рукой широкий приглашающий жест.
- Сюда идите! Здесь свободно!
- Приятно здравствовать, - сказал Иван Сергеевич, подходя
к
столику.
- Здоров-здоров.
- Освежаетесь?
- А-а-а... - махнул Миша рукой так красноречиво, что было
понятно и без слов: чем-то серьёзно расстроен. Зрелище было настолько
непривычным, что Иван Сергеевич подождал выпивать и закусывать, а вгляделся
в
лицо знакомца повнимательнее. Да, теперь не было никаких сомнений: Миша
испытывал
серьёзное душевное огорчение.
- Какое тут, Сергеич, здравствование, - не замечания
пристального взгляда, пожаловался Миша и огорчённо подпёр правую скулу
здоровенным кулаком. - Сын сошёл с ума.
- Это бывает, - осторожно согласился Иван Сергеевич. -
Весна
располагает к психическим расстройствам.
- Да при чём тут весна? - Миша оторвал голову от кулака и
сделал настолько большой и могучий засос пива из стоявшей рядом кружки, что
сидевший за соседним столиком худосочный алкоголик поёжился и на мгновение
перестал дышать.
- В армию
собрался. В
непобедимую, мля тра-та-та, и легендарную. Хочу, говорит, папа, исполнить свой священный и гражданский. Я
сначала подумал: шутит. Он у меня такой, знаете...баловливый игрун! Потом
понял: нет, это не шутки. Это уже серьёзно. Он же, Васька-то, простой как
три
копейки. Ему всей этой военкоматской агитацией про священный долг мозги
заср.ли, вот он на неё и купился. Опять же фильмы эти поганые каждый день
крутят про героев из спецназа... Нет, я когда-нибудь выброшу этот телевизор!
-
внезапно озлобился Миша и потряс в
воздухе кулаком. Соседний алкоголик замер ещё раз. Похоже, он отнёс это
кулачное
потрясывание на свой персональный счёт.
- Ну и чего же? - спросил Иван Сергеевич, выпивая глоток
пива. - Не отговорили?
- Его отговоришь! Я уж ему и так, и сяк, и наперекосяк! И
машину, говорю, куплю, и компьютер новый, и к себе на "железку" в
бригаду устрою.
Куда там! Упёрся как баран! Тут уж и меня зло взяло. Вот ты, говорю, любишь
эту
музыку слушать, которая эстрада, а чего же этот вот, который про офицеров
поёт и
по сцене скакает, сыночка своего губастенького, который тоже сначала про
собаку
пел, вместо армии в Англию отправил, на меньжера учиться? Чего ж он его
вместо
Англии в какой-нибудь Забайкальский военный округ имени почётного ордена
Ленина
не проводил, а? Или у этих... Пиехи и Пугачёвой внуки? Чего ж они-то в армию
не
горят? Тут Васька малость порастерялся. Может, говорит, они больные какие.
Может,
печень или с мозгами чего. Ага, отвечаю, печень! Чесотка, язва, геморрой! Ты
посмотри какие у их будильники наетые! Они ж запросто могут пушки таскать
вместо
тягачей! Если уж они больные, то я давно в гробу лежу!
- Ну и чего же? - повторил Иван Сергеевич. - Тоже не
подействовало?
- Да я ж тебе говорю: упёрся как бык! Мне, говорит, они
не
указ. У меня своя голова есть. Со своими мозгами. Я, говорит, может, в армию
иду, чтобы вас, папаша, защищать. Как он это шлёпнул - я чуть было в портки
не
упустил. Не, ты понял, Сергеич? Он меня будет защищать! Меня! - и то ли от
обиды такого предположения, то ли от шаткости стула Мишу
качнуло.
- Да, процесс далеко зашёл, - вынужден был согласился
Иван
Сергеевич. -Может, его Виктору показать?
- Какому Виктору?
- Скворцову. Ну, у нас же в подъезде живёт. Фершалом
работает на скорой, в психиатрической бригаде быстрого
реагирования.
Миша тут обиженно надул щёки. Экий же он чувствительный!
Выслушал бы сначала, прежде чем надуваться!
- Да погодите вы нервничать-то! - продолжил Иван
Сергеевич. -
Сейчас весна? Весна. Значит, самое время для разных обострений. Я сам по
телевизору слышал: в это время внимательнее смотрите за своими дитями. У них
как раз весной всякая несуразица в голову лезет. Могут даже подвиг совершить
или с крыши прыгнуть.
Миша сдул щёки и призадумался, что далось ему
нелегко.
- Может, действительно показать? - пробормотал он,
соглашаясь с приведёнными аргументами. - Посоветует чего... Ты его хорошо
знаешь?
- Кого?
-Ну, этого.... Который психический на
скорой.
- Виктора-то? Да выпивали вместе пару раз. Опять же в
домино...
- Значит, хорошо, - приободрился Миша. - Слушай, Сергеич,
выручай!
За мной, сам знаешь, не заржавеет. Надо же спасать
парня!
- Конечно! - охотно согласился Иван Сергеевич. На душе у
него сразу потеплело. И действительно: почему же не помочь хорошему
человеку?
Обязательно надо помочь! Категорически! Это даже и обсуждать нечего! Какой
же
этот Миша приятный в своей детской непосредственности
человек!
- Я ещё по сто пятьдесят возьму, - Миша то ли предложил,
то
ли уже решил, что сейчас просто необходимо его, Ивана Сергеевича,
угостить-задобрить.
- И бутеры. Тебе, Сергеич, с чем?
- Если можно, с селёдкой, - чуть стыдясь своей
нахальности,
попросил Иван Сергеевич.
- Можно, - великодушно разрешил Миша, поднимаясь со
стула. -
Сегодня всё можно. Раз пошла такая пьянка...
- Не знаешь, сколько сейчас стоит, чтобы в военкомате
отмазать?
- ставая стаканы на стол, спросил он напрямую, и был, конечно, прав. - Ну,
если
с психушкой фокус не пройдёт?
- Сейчас - не знаю, - так же прямо ответил Иван
Сергеевич,
обсасывая вкусный селёдочный хвост. - Я за сына четыре отдал, но это было
пять
годов назад. Сейчас он уже наш политехнический заканчивает. Между прочим, в
прошлом году стал первым разрядом по стоклеточным шашкам, - добавил со
значением и тайной гордостью.
- Четыре чего?
- Долларов, конечно. Не рублей же!
Миша сморщил лоб, задумался. Да, сумма серьёзная, хотя,
понятно, торг здесь был совершенно неуместен.
- Думаешь, подорожало? - с недоверием предположил
он.
Иван Сергеевич неопределённо пожал плечами: а кто знает?
Скорее
всего. Инфляция же, мировой кризис! Всё дорожает! Вон, на рынке картошка
неделю
назад двадцать стоила, а вчера - уже двадцать пять! А возьмёшь - половина
гнилая! Какая же всё-таки гадость, эти рыночные
отношения!
Миша опять задумался. В состоянии подпития делать это ему
было непривычно, неприятно, а если начистоту - довольно
противно.
- Если с психиатром этим подъездным не получится,
придётся
платить, - согласился он со вздохом. - У тебя случайно ход к военкоматским
не остался?
- И не случайно, - хмыкнул Иван Сергеевич. - Сосед по
садовому
участку там дежурным работает.
Ну, Сергеич.., - задохнулся от восхищения Миша. - Ну,
прямо...
Ну, ты хват! Ну, прям везде у тебя! Прям как этот..., - но какой "этот"
уточнять не стал, а вместо уточнения широко распахнул руки. Алкоголик за
соседним столиком в страхе закрыл глаза.
- Опять с этой х..нёй припёрся! - вдруг раздался громкий возмущённый голос
буфетчицы Тамары. - Я тебе говорила, чтобы ты с ней ко мне даже близко не
подходил? Говорила или нет?
Иван Сергеевич и Миша повернули головы. У буфетной
стойки,
понурив голову, стоял неимоверно худой мужчина с длинными засаленными
волосами.
В жилистых руках он держал пластмассовый предмет, предназначенный в медицине
для сбора мочи и в просторечии называемый "уткой". "Утка" имела
удлинённый выступ в виде рукоятки и клапан, прикрывающий входное отверстие.
По
конструкции она напоминала литровые пивные кружки с откидными металлическими
крышками, которые подают в мюнхенских пивных, но там эти кружки используются
по
своему прямому назначению.
Мужчина, на котором сейчас упражняла свои голосовые
связки
Тамара, был завсегдатаем заведения, и звали его Олег. В прошлом он работал в
городской канализационной службе и
пользовался
у коллег и граждан заслуженным уважением. Но в результате тайных козней
конкурентов-ассенизаторов, был уволен со своей сытой говноочистительной
должности, из-за этого увольнения серьёзно расстроился, растерялся и
стремительно морально опустился, о чём свидетельствовали теперь уже
постоянный
мутно-рассеянный взгляд и всё те же засаленные волосы, давно забывшие, что
такое расчёска.
Никто не знал, откуда у Олега появилась эта медицинская
посудина, но он неизменно появлялся здесь вместе с ней, и каждый раз
предлагал
Тамаре налить в ёмкость пива, что повергало буфетчицу в состоянии
прострации,
переходящее в самый настоящий гнев.
- Я щас тебя, педораза, в милицию сдам! - продолжала
бушевать оскорблённая в своих самых лучших буфетческих чувствах
женщина.
Олег молчал, скорбно пожимая покатыми плечами и,
одновременно, глядя на Тамару взглядом голодной, регулярно получающей вместо
куска хлеба увесистый пинок собаки.
- Вот, пожалуйста, наглядный пример человеческой
чёрствости
и нежелания понимания, - сказал Иван Сергеевич. - Почему бы не налить
несчастному Олегу пива именно в его ёмкость? Что тут
противоестественного?
- Да... - смешался Миша. Такая точка зрения поставила его
в
умственный тупик.
- Он бы ещё сюда судну принёс. Его надо в психическую.
Пусть
там пивом поят. Посредством клистирной трубки.
Между тем, события из стадии словесных угроз перешли к
физическим действиям: Тамара выскочила из-за стойки и, отвешивая
оскорблённому
Олегу увесистые пинки, выкинула страдальца на улицу.
- Вот и вся любовь, - констатировал Иван Сергеевич. -
Ничего
святого. И чего мы все такие злые, как собаки?
- Нет, вот ты -
человек учёный, институт закончил, - сказал Миша, когда они, закончив,
наконец,
с армейской темой, в очередной раз выпили и закусили. - Объясни мне - может,
чего
не понимаю - почему у нас в жизни так?
- Как?
- Я и сам не пойму. Как-то
не так, как надо. Через ж..пу как-то. Не по
людски.
- Это потому, что согласия в народе нету, - подумав,
ответил
Иван Сергеевич. - Единства и взаимного понимания.
- Ну да, ну да, - потряс головой Миша, соглашаясь.
- И общей идеи.
- Как при коммунистах?
- Как при коммунистах, - согласился Иван
Сергеевич.
- Значит, считаешь, при них лучше было? - опять догадался
Миша. Физический труд иногда способствует развитию логического
мышления.
- "Лучше-не лучше" - это категория философическая, -
очень мудро выразился Иван Сергеевич и откусил кусок очередного селёдочного
хвоста. - Спокойнее было. Увереннее в завтрашнем дне. И народ не обострялся,
-
добавил он, покосившись на продолжавших свой яростный спор
математиков.
- А чего ему было обостряться-то? - продолжил он. - Утром
встал - и на работу. Вечером отработал - и домой. В выходной - на рыбалку. В
праздник - на демонстрацию. Обожрался - в вытрезвитель. Всё просто и
понятно.
- А диссиденты? - осторожно поинтересовался
Миша.
- Вот они всё и
замутили, - пояснил Иван Сергеевич. - Вражьи голоса, преклонение перед
загнивающим Западом, потом перестройка с реформами. В результате и имеем то,
что имеем.
- И нас все имеют, - совершенно справедливо и,
одновременно,
очень остроумно уточнил Миша, но не засмеялся, потому что это было
действительно не смешно, особенно в свете возможного ухода его сына в
стройные
и могучие ряды непобедимой и легендарной.
- Прямо в самую пипочку. Интересно, что же будет дальше?
-
спросил он напрямую.
- Дальше будет только хуже, - удовлетворённо произнёс
Иван
Сергеевич и опасливо-настороженно покосился на соседнего алкоголика, который
явно прислушивался к их разговору.
- А я тебе говорю: здесь надо расчленять! - послышался
громкий до неприличности голос со стороны всё тех же профессионалов вычислений и уравнений,
после
чего послышался звук удара чем-то тяжёлым об стол. На эти зов и звук уже
спешила
буфетчица Тамара, и, судя по её решительным поступи и выражению лица, она
намеревалась устроить им ту ещё... Нобелевскую премию мира во всей её
восхитительной красе.
На край стола, элегантно спикировав сверху, приземлилась
тощая весенняя муха - потенциальный переносчик желудочно-кишечных
заболеваний.
- Ишь ты, муха, - удивлённо сказал
Миша.
- Весна, - подвёл под её появление теоретическую базу
Иван
Сергеевич. - Природа оживает.
- Уж больно тоща, - заметил Миша. Несмотря на простецкий
вид, он был достаточно наблюдательным человеком. Возможно, это была
врождённая
черта характера, а, возможно, он приобрёл её в силу профессии. На железной
дороге нельзя быть ненаблюдательным: если будешь разевать варежку - враз
потоком
завихрившегося воздуха утащит под какой-нибудь мчащийся на всех парах
бронепоезд.
- Ничего, отожрётся, - с грубым оптимизмом ответил Иван
Сергеевич, внимательно наблюдая, как насекомое, подползши к капле пива на
столе, вдруг замерло и, казалось, присосалось к бодрящей
влаге.
- Ты гляди! - удивлённо констатировал он. - Есть-то
козявка позорная,
а туда же, алкоголизироваться.
Они вышли из распивочной и глубоко, с чувством
собственного
удовлетворения, вздохнули свежий весенний воздух.
- Да, весна, - сказал Миша, мечтательно закрыв глаза. -
Как
бы в больницу не загреметь. У меня же язва, - пояснил он. -
Двенадцатиперстной.
- А выпиваете! - удивился Иван
Сергеевич.
- Одно другому не мешает. Я с детства этим увлекаюсь. Ещё
папаша покойный приучил. Душевный был человек! Вы сейчас
куда?
- Домой. Надо щей поесть. Жена вчера наварила из свиных
мослов. Наваристые!
- И я домой. Полежать надо.
Подумать.
Они свернули за угол и пошли по широкой асфальтированной
дорожке...
|
Проголосуйте за это произведение |
|
|
Поначалу повествование напоминает протокол: 1. Иван Сергеевич Кукин. 2. Особых примет не имеет. 3. Возраст 43 года 4. Профессия: инженер тепловозостроительного завода. 5. Время (точно): восемь часов двадцать пять минут утра. 6. Описание происшествия: свидетель открыл входную дверь привокзальной забегаловки "Трактиръ" и шагнул внутрь 7. И т.д.
Затем появляется буфетчица с неясной ролью, но дурным воспитанием, позже гоняющая неясного Олега с ╚уткой для пива╩. Затем голос, принадлежащий субтильного вида мужчине, похожего на артиста Филиппова из кинофильма "Двенадцать стульев". Тоже, впрочем, неясный. Зачем он появился среди героев рассказа, чего хотел?
Затем встречаем Мишу-сцепщика, и узнаем в чем соль дела: сын сошел с ума хочет служить в армии! Семейная драма Соль нашли, а что солить?.. Прилетела муха стала пить пиво Все выпили и разбрелись кто куда... А концовка?
|
Хуже другое: автор - типа писатель. Ладно, согласимся. Инженер человеческих душ. Пусть расследует. В соответствии со своим видением мира и стилистикой. Но вот что недопустимо - так это нарушение правил правописания. Раз уж ты - писатель, то пиши так, чтоб тебя не стыдно был со временем в школьную хрестоматию вставить. А что мы имеем? А кучу грамматических и синтаксических ошибок, на которые ПИСАТЕЛЬ права, увы, не имеет. Не знаешь грамматики - отдай текст редактору, прежде чем в люди выпускать. Предъявляю: "сорок трёх лет отроду" - сразу две ошибки; "со стилизованным по старину" - понятно, что описка, но тоже нехорошо; "Он был эстетом, противником насилия в быте" - надо "в быту"; "услышал он громкий, уверенней в своей правоте, мужской голос" - ну тут ваааще - "моя твоя не понимай"; "и энергичен, и никогда не поддавался", "Но в результате тайных козней конкурентов-ассенизаторов, был уволен" - лишние знаки препинания. В общем - три с минусом за правописание. За содержание - едва четверка. Ну потому что - НЕ СМЕШНО!
|
|
